Банкротство юридического лица подразумевает заведомую недостаточность его активов (конкурсной массы) для удовлетворения всех требований кредиторов компании-банкрота. Об этом рассказали в материале БО.
Для упорядочения процесса распределения конкурсной массы законодатель предусмотрел иерархию кредиторов, при выстраивании которой Закон о банкротстве1 и правоприменительная практика2 исходят из принципов равенства, очередности и пропорциональности удовлетворения требований.
Смысл указанных принципов заключается в том, чтобы равные по отношению к должнику кредиторы могли претендовать на равное и справедливое удовлетворение своих требований за счет распределения средств конкурсной массы между кредиторами пропорционально объему принадлежащих им требований относительно общей суммы задолженности.
Однако из указанных принципов есть исключения, предоставляющие отдельным кредиторам более привилегированное положение по сравнению с остальными кредиторами той же (казалось бы) очередности. С одной стороны, подобные преференции предусмотрены для кредиторов, требования которых обеспечены залогом имущества должника. С другой стороны, особенным статусом в банкротстве обладает и уполномоченный (налоговый3) орган. При этом сложившаяся геополитическая обстановка стимулирует проявление протекционизма в отношении ФНС России, все большее расширение прав налогового органа и инструментария по их реализации.
В настоящей статье мы рассмотрим одну из последних тенденций — наделение налогового органа в рамках банкротного дела статусом залогодержателя — и влияние таких изменений на положение иных кредиторов компании-банкрота.
ОБЩАЯ ТЕНДЕНЦИЯ ПО ПРЕДОСТАВЛЕНИЮ ФНС ПРЕИМУЩЕСТВ В ДЕЛАХ О БАНКРОТСТВЕ
Изначально Законом о банкротстве и судебной практикой уполномоченному органу в делах о банкротстве предоставлены следующие преимущества:
- при обращении с заявлением о банкротстве должника у ФНС отсутствует обязанность 1) предварительного подтверждения задолженности в судебном порядке4 и 2) опубликования на Федресурсе сообщения о намерении обратиться с заявлением о признании должника банкротом5;
- отнесение требований ФНС об уплате НДФЛ и страховых взносов на обязательное пенсионное страхование ко второй очереди удовлетворения требований в реестре требований кредиторов / текущих платежей6;
- расширительное толкование и применение п. 6 ст. 138 Закона о банкротстве к 1) обязательствам должника по уплате имущественных налогов (налог на имущество и земельный налог)7, начисленных на залоговое имущество за период нахождения должника в банкротных процедурах, а также к 2) обязательствам должника по уплате налогов, начисление которых связанно с продолжением эксплуатации залогового имущества (НДС) в период нахождения должника в банкротных процедурах8, что влечет преимущественное удовлетворение данных требований ФНС за счет реализации заложенного имущества;
- внесудебное включение арбитражным управляющим в третью очередь реестра требований кредиторов требований ФНС по налогу на прибыль, возникшему в результате торгов по продаже имущества должника (до внесения соответствующих изменений в Закон о банкротстве)9.
В рамках сложившейся тенденции предоставления ФНС привилегированного положения в делах о банкротстве появилось еще одно исключение из принципа равенства — квалификация налогового ареста в качестве залога в силу закона и как следствие наделение уполномоченного органа статусом залогового кредитора.
Здесь необходимо отметить, что подобное наделение налогового органа статусом залогодержателя противоречит подходу судов в, казалось бы, аналогичной ситуации — суды отказывают в признании залогового приоритета за «обычными» кредиторами, которые обратились за арестом имущества своего должника на стадии судебного спора или исполнительного производства.
Остаются дискуссионными вопросы, допустима ли в принципе в банкротстве такая трансформация ареста в залог и насколько справедлив дифференцированный подход к различным категориям кредиторов.
ИСТОРИЯ ВОПРОСА ОБ «АРЕСТНОМ» ЗАЛОГЕ
Статус залогодержателя в отношении имущества компании-банкрота весьма существенно увеличивает вероятность получения кредитором удовлетворения его требований — ведь такой кредитор обладает в числе прочего правом:
- обратить взыскание на заложенное имущество в ходе финансового оздоровления и внешнего управления;
- определять порядок и условия продажи заложенного имущества в конкурсном производстве;
- правом на первоочередное удовлетворение своих требований из денежных средств, вырученных с продажи заложенного имущества.
С учетом правового положения залоговых кредиторов в делах о банкротстве и статистики удовлетворения требований незалоговых кредиторов (весьма незначительные 5%) стремление получить преимущества залогового статуса объяснимо и понятно.
При этом попытки признать за собой статус залогодержателя далеко не всегда ограничены наличием договора залога. В частности, п. 5 ст. 334 ГК РФ10 наделяет правами и обязанностями залогодержателя лицо, в чьих интересах был наложен запрет на распоряжение имуществом в порядке ст. 174.1 ГК РФ. И в правоприменительной практике назрел вопрос, предоставляет ли такой «арестный» залог приоритет в банкротстве.
Эту проблему разрешил ВС РФ, разграничив две категории залога, обладающих различным правовым эффектом в банкротстве:
- ординарный залог — залог, возникший в силу закона или договора;
- процессуальный залог — наделение лица, в пользу которого установлен запрет на распоряжение имуществом, правами и обязанностями залогодержателя в отношении этого имущества11.
Согласно устойчивой правовой позиции ВС РФ12, процессуальный залог не предоставляет кредитору прав, предусмотренных ст. 18.1 и 138 Закона о банкротстве.
Обоснование такого подхода заключается в том, что возникновение у кредитора прав залогодателя на основании п. 5 ст. 334 ГК РФ обусловлено процессуальным механизмом принятия решения государственным органом о введении запрета на распоряжение имуществом. Вместе с тем государственный орган (например, суд при принятии обеспечительной меры в виде ареста имущества) не является участником материальных отношений и действует в рамках его полномочий.
Если же залог возник в силу закона или договора, то он является ординарным, а требования соответствующего кредитора получают залоговый приоритет. Указанная позиция встретила неоднозначный отклик среди цивилистов13. Однако авторы настоящей статьи склонны согласиться с обозначенным выше подходом ВС РФ.
Так, ординарный залог:
- возникает в рамках материальных отношений двух субъектов и, как правило, за существенное время до возбуждения банкротства (в противном случае он может быть оспорен по правилам ст. 61.3 Закона о банкротстве),
- при этом сведения о таком залоге подлежат своевременному раскрытию перед иными кредиторами должника (путем внесения в публичные реестры).
То есть все сообщество кредиторов конкретного должника заранее осведомлено о преференциях в положении отдельного лица и вправе тоже настоять на обеспечении исполнения обязательств перед ними. Всем известны механизмы их работы и временные рамки их реализации.
Если же мы говорим о процессуальном залоге, то здесь такая определенность отсутствует. Да, сведения об ограничении распоряжения имуществом должника могут раскрываться широкой публике (путем публикации судебных актов, например). Но сам процесс наложения обременения становится неконтролируемым и хаотичным:
- один кредитор «побежит» в суд инициировать спор и накладывать обеспечительные меры, его заявление будет удовлетворено;
- второй тоже обратится с иском в суд, но меры попросит позднее или заявит о необходимости их принятия сразу же, однако получит судебный отказ (таких примеров в практике много);
- третий кредитор раньше двух указанных субъектов получит судебное решение и попросит арестовать имущество должника в ходе исполнительного производства.
Получается, что все кредиторы будут иметь процессуальный залог, обеспечивающий их требования, причем в отношении одного и того же имущества. В результате основным приоритетом будет обладать кредитор, успевший первым принять обеспечительные меры.
Соответственно любая компания, допустившая минимальную просрочку перед своими кредиторами, получит неконтролируемую лавину судебных исков от всех своих контрагентов, причем каждый из них будет стремиться получить обеспечительные меры.
Как результат можно будет забыть и о попытках развернуть банкротство в сторону реабилитационных процедур, и о самом смысле института залога.
Поэтому и представляется абсолютно обоснованным подход ВС РФ, отказавшего в признании процессуального залога дающим соответствующий статус в банкротстве.
Однако из приведенной логики выбивается «арестный» залог, устанавливаемый в пользу налогового органа.
«ОСОБЕННЫЙ» НАЛОГОВЫЙ ЗАЛОГ
Сама по себе возможность налоговых органов применять так называемый налоговый залог появилась в российском законодательстве с 01.04.2020 — с момента вступления в силу п. 2.1 ст. 73 НК РФ14.
В соответствии с данной нормой имущество налогоплательщика признается находящимся в залоге у налогового органа в случаях:
- 1) неуплаты в течение одного месяца задолженности по налогам (сборам, страховым взносам), указанной в 2) решении о взыскании, по которому был 3) наложен арест на имущество;
- 1) неисполнения 2) вступившего в силу решения налогового органа о привлечении к ответственности за налоговое правонарушение, по которому 3) вводился запрет на отчуждение имущества или его передачу в залог без согласия налогового органа.
После введения в действие п. 2.1 ст. 73 НК РФ возникла дискуссия о природе такого «налогового залога» (процессуального или ординарного) и соответственно будет ли такой залог наделять налоговый орган статусом залогового кредитора в банкротстве.
Возникает такой залог в результате 1) принятия его налоговым органом, 2) действующим в рамках своих полномочий 3) в целях запрета распоряжения имуществом налогоплательщика — и именно в качестве обеспечительной меры исполнения налоговой обязанности.
В такой логике «налоговый залог» отвечает критериям п. 5 ст. 334 ГК РФ, то есть обладает признаками именно процессуального залога, что не должно вести за собой последующее признание требований уполномоченного органа как обеспеченных залогом.
Однако правоприменительная практика (за редким исключением15) пошла по иному пути: суды указывают, что возможность применения «налогового залога» прямо предусмотрена п. 2.1. ст. 73 НК РФ, то есть такое обременение имущества возникает в силу закона, что приводит 1) к признанию такого залога ординарным и 2) к наделению налогового органа статусом залогового кредитора в банкротстве — со всеми вытекающими из такого статуса преимуществами.
Указанная судебная практика уже сложилась в Московском16, Северо-Западном17, Уральском18, Поволжском19, Волго-Вятском20, Западно-Сибирском21, Восточно-Сибирском22 и Дальневосточном23 округах.
Вместе с тем данная позиция пока не была закреплена на уровне ВС РФ. Тем не менее высшая судебная инстанция уже неоднократно отказывала в передаче кассационных жалоб, соглашаясь с залоговым статусом налоговых органов24.
«Налоговый арест» аналогично процессуальному залогу вносит элемент хаоса и неопределенности:
- ФНС априори имеет большую осведомленность об имущественном и финансовом положении должника;
- принятие «налогового залога» осуществляется в сжатые сроки;
- для любого «обычного» кредитора будет чудом успеть опередить налоговый орган в гонке за залоговым приоритетом — пока вы пишете претензию контрагенту и готовитесь просить суд принять обеспечительные меры по вашему иску, ФНС уже приняла самостоятельное решение об аресте активов должника.
Учитывая изначальный особенный статус налогового органа, его наделение правами залогового кредитора в существующей конструкции нарушает конституционный принцип равенства25, на необходимость соблюдения которого указывал ВС РФ, устанавливая различия между ординарным и процессуальным залогом.
СПОСОБЫ РЕАГИРОВАНИЯ
В текущих геополитических реалиях ожидать изменения судебного подхода к «налоговому залогу» не приходится. Придание требованиям налогового органа залоговых преимуществ вполне соответствует последним тенденциям как правоприменения, так и законотворчества, в результате которых закрепляется особенное, привилегированное положение ФНС в банкротстве.
В таких условиях возможности иных кредиторов по защите своих прав весьма ограничены. Рекомендацией в таком случае может быть следующее:
- установление залогового обеспечения исполнения должником обязательств;
- отслеживание финансового состояния контрагента, в том числе наличия неисполненной задолженности перед налоговым органом;
- проверка информации об обременении имущества должника в пользу ФНС и третьих лиц — такая информация позволит: 1) заблаговременно оценить риски и перспективы удовлетворения требований, 2) отследить своевременность внесения сведений о залоге, 3) принять соответствующие решения о реализации мер по принудительному взысканию долгов.
1. Здесь и далее — Федеральный закон от 26.10.2002 № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)».
2. Пункт 4 Обзора судебной практики по спорам об установлении требований залогодержателей при банкротстве залогодателей (утв. Президиумом ВС РФ 21.12.2022); п. 18 Обзора судебной практики ВС РФ № 2 (2017) (утв. Президиумом ВС РФ 26.04.2017); п. 10 Обзора судебной практики ВС РФ № 1 (2016) (утв. Президиумом ВС РФ 13.04.2016); п. 52 Постановления Пленума ВС РФ от 21.12.2017 № 53 «О некоторых вопросах, связанных с привлечением контролирующих должника лиц к ответственности при банкротстве».
3. Согласно Постановлению Правительства РФ от 29.05.2004 № 257 «Об обеспечении интересов Российской Федерации как кредитора в деле о банкротстве и в процедурах, применяемых в деле о банкротстве» уполномоченным органом в делах о банкротстве является ФНС России.
4. Пункт 3 ст. 6 Закона о банкротстве.
5. Пункт 7 ст. 41 Закона о банкротстве.
6. Пункт 41.1 Постановления Пленума ВАС РФ от 23.07.2009 № 60 «О некоторых вопросах, связанных с принятием Федерального закона от 30.12.2008 № 296-ФЗ «О внесении изменений в Федеральный закон “О несостоятельности (банкротстве)”», п. 14 Обзора судебной практики по вопросам, связанным с участием уполномоченных органов в делах о банкротстве и применяемых в этих делах процедурах банкротства (утв. Президиумом ВС РФ 20.12.2016).
7. Определение ВС РФ от 08.04.2021 № 305-ЭС20-20287 по делу № А40-48943/2015, п. 14 Обзора судебной практики ВС РФ № 3 (2021) (утв. Президиумом Верховного Суда РФ 10.11.2021).
8. Определение ВС РФ от 19.10.2020 № 305-ЭС20-10152 по делу № А40-46117/2019, от 08.07.2021 № 308-ЭС18-21050(41) по делу № А53-32531/2016, п. 11 Обзора судебной практики ВС РФ № 4 (2020) (утв. Президиумом ВС РФ 23.12.2020).
9. Постановление Конституционного Суда РФ от 31.05.2023 № 28-П «По делу о проверке конституционности статей 248 и и 249, пункта 1 статьи 251 и статьи ст. 271 Налогового кодекса Российской Федерации, а также пунктов п. 1 и 3 статьи ст. 5 и пункта п. 2 статьи ст. 134 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)» в связи с запросом Верховного Суда Российской Федерации и жалобой общества с ограниченной ответственностью «Предприятие строительных работ энергетики»», Определение Верховного Суда РФ от 29.06.2023 № 310-ЭС19-11382(2) по делу № А09-15885/2017.
10. Здесь и далее — Гражданский кодекс Российской Федерации.
11. Пункт 5 ст. 334 ГК РФ.
12. Обзор судебной практики Верховного Суда РФ № 2 (2017) (утв. Президиумом Верховного Суда РФ 26.04.2017), Обзор судебной практики по спорам об установлении требований залогодержателей при банкротстве залогодателей (утв. Президиумом Верховного Суда РФ 21.12.2022), определения Верховного Суда РФ от 27.02.2017 по делу № А11-9381/2015, от 31.07.2019 по делу № А41-4613/2018, от 30.10.2017 по делу № А10-6112/2016.
13. Суворов Е.Д. Актуальные вопросы исполнения требования, обеспеченного залогом в силу ареста (п. 5 ст. 334 ГК РФ), при банкротстве собственника арестованного имущества // Актуальные проблемы российского права. 2017. № 8. С. 69–79; Бевзенко Р.С. Эффект залога из ареста в банкротстве собственника арестованной вещи. Комментарий к Определению Судебной коллегии по экономическим спорам ВС РФ от 27.02.2017 № 301-ЭС16-16279 // Вестник экономического правосудия Российской Федерации. 2017. № 4. С. 9–17.
14. Здесь и далее — Налоговый кодекс Российской Федерации.
15. Постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 25.04.2023 по делу № А40 200254/2021.
16. Постановление Арбитражного суда Московского округа от 17.10.2023 по делу № А41-100939/2022.
17. Постановления Арбитражного суда Северо-Западного округа от 08.06.2023 по делу № А26-2863/2021, от 23.08.2022 по делу № А52-1925/2021.
18. Постановление Арбитражного суда Уральского округа от 05.10.2022 по делу № А60-19031/2021.
19. Постановление Арбитражного суда Поволжского округа от 23.01.2024 по делу № А65-2188/2023, от 22.01.2024 по делу № А57-3429/2022, от 06.12.2022 по делу № А72-11282/2021, от 04.10.2022 по делу № А12-27437/2021, от 06.12.2022 по делу № А72-11282/2021.
20. Постановление Арбитражного суда Волго-Вятского округа от 13.10.2023 по делу № А29-13117/2022.
21. Постановления Арбитражного суда Западно-Сибирского округа от 11.09.2023 по делу № А75 14179/2022, от 01.02.2023 по делу № А75-20500/2020, от 06.09.2022 по делу № А75-12784/2020.
22. Постановления Арбитражного суда Восточно-Сибирского округа от 22.01.2024 по делу № А58 8506/2022, от 19.07.2023 по делу № А58-2640/2021.
23. Постановление Арбитражного суда Дальневосточного округа от 11.12.2023 по делу № А16-3347/2021.
24. Определения Верховного Суда РФ от 15.01.2024 № 305-ЭС23-26414 по делу № А41-100939/2022, от 29.09.2023 № 302-ЭС23-17168 по делу № А58-2640/2021, от 29.05.2023 № 307-ЭС22-22650 по делу № А52-1925/2021.
25. Постановления Конституционного Суда РФ от 31.01.2011 № 1-П, от 25.03.2008 № 6-П, от 26.02.2010 № 4-П.